Валька - Страница 4

И он повел Вальку к себе в каморку. Вопреки ожиданиям, воняло от Вальки не очень сильно. В каморке Валька быстро слопала тарелку борща, а потом еще тарелку, после чего сказала, что ей «нужно в туалет». Гусев довел ее до нужника во дворе. Было уже темно. Валька попросила принести ей мыло.

Потом она долго возилась под водокачкой – подмывалась, отмывалась. В окнах хозяйки зажегся свет. Собака несколько раз порывалась выскочить и, наверное, укусить Вальку за рыхлый зад, но тактичная хозяйка ее не пускала. Гусев курил, стоя неподалеку, глядя на силуэт голой Вальки – тяжелое тело, неуклюжее.

Они действительно жили когда-то в детстве в одном и том же приюте. Не дружили, но знали друг друга.

***

Вальке, когда подошел возраст, объяснили, что родители ее были – ну совсем дети еще. Прогуливали школу, пили всякую гадость, прятались на задворках, вечером на пляже, зачали Вальку, потом отец – лет шестнадцати – куда-то исчез, мать – того же возраста – родила; родители матери сражались ежедневно с бедностью и друг с другом, и новорожденную взять на попечение отказались наотрез. Вальку сдали в приют.

Есть у приютских детей золотая мечта – это когда приходят красивые муж и жена с добрыми лицами и лучезарными глазами, не пахнущие ни потом, ни мочой; приходят, и ласковыми мягкими руками гладят чадо по голове, целуют в щеку, роняют сентиментальную слезу, и забирают к себе домой, после чего чадо живет с ними счастливо и долго в атмосфере взаимного обожания, и исполняются любые этого чада прихоти. Хочешь торт? Вот тебе торт. Хочешь игрушку? Какую? Папа сейчас сбегает, принесет. Хочешь, чтобы друзья пришли? Сейчас всех вызвоним и привезем. Одного посещения такой пары хватает потом приютским детям на долгое время, посещение обрастает легендами, придумываются новые детали, перефразируются реплики благодетельной пары – на детский лад. Все приютские дети мечтают, что обязательно, не сегодня, но может быть на следующей неделе, или через месяц, такая пара придет и обязательно тебя выберет, обязательно.

Не все об этом говорят. Многие лелеют надежду молча. Берут жизнерадостных и красивых, без изъянов. Также, по темным слухам, особо сердобольные берут уродцев и калек, расплачиваясь таким образом за какие-то свои грехи, наверное. Таких как Валька – некрасивых, слегка неуклюжих, боязливо смотрящих, да еще и с косоглазием, но вполне здоровых, не ущербных – не берут. Никогда. Об этом им постоянно напоминают их же сверстники в том же приюте, самоутверждаясь. «Тебя никто не возьмет, и не надейся. Ты уродина».

Дети подрастают и идут в школу. Первый класс, второй класс. Пятый класс. Вальку заприметил тренер школьной команды. В городе, где родилась Валька, плавать умели почти все. Теплое море, купальный сезон от четырех до пяти месяцев. Взрослея переставали ходить на пляж, презрительно смотрели на туристов – сволочи, мол, зажравшиеся, мы тут загибаемся, лямку тянем, а они, суки, сибаритствуют – но плавать умели. Почти все. Но именно у Вальки обнаружились особые отношения с водой. Неуклюжая, плохо сложенная, медлительная, нерешительная, в воде она менялась. Вода принимала ее, как ласковая подруга, поддерживала, расступалась и подталкивала вперед в ответ на едва заметный гребок. Валька хорошела, выглядела в воде не умилительно смешной, как все дети, а грациозной и уверенной.

И был «заплыв» в бассейне, и остальные девочки из ее класса нырнули неумело и весело, как в море, и поплыли к противоположному борту, стараясь, брызгаясь, молотя ногами изо всех сил, кроме одной, дочери богатых родителей, толстой девочки, плывшей интеллигентным брассом. А Валька махнула в воду почти без всплеска, легко вынырнула, и рванула к финишу так стремительно, что когда коснулась бортика руками, остальные были еще где-то на середине дистанции. Не заприметить было невозможно.

Тренер, наблюдавший за «соревнованием», осведомился у учителя, где живут родители Вальки. Узнав, что Валька из приюта, подозвал ее, задал несколько дебильных взрослых вопросов («Любишь плавать?» «Люблю», бесцветным голосом ответила Валька, кривя душой. Она любила конфеты и фильмы про принцесс, и любила заочно супружескую пару, которая ее удочерит. А к плаванию понятие «любить» не относится. Как это – любить плавать? Или бегать? Или спать? Умею – да. Иногда бывает очень здорово и приятно. Но – любить? «Хочешь быть чемпионкой?» «Хочу». Взрослые – ханжи, и им нужно все время подыгрывать, иначе они сердятся и кричат. Что это такое – быть чемпионкой – Валька представляла себе смутно). Тренер рассматривал ее почти черные волосы, низкий лоб, пухлые губы, нос пятачком, слегка раскосые – монгольского рисунка, но серые – глаза, неуклюжую позу, и о чем-то думал. А потом пошел оформлять документы на перевод Вальки в другую школу, «специальную».

В другом приюте – и в другом городе, и в другой школе – у Вальки началась другая жизнь. Приходилось много тренироваться. У тренера было двое помощников, и они учили Вальку всяким премудростям плавания. Один из помощников говорил по-английски. Она многое делала хорошо, но нужно было устранить недочеты, вредные привычки, научиться правильно рассчитывать силы. Научиться грести, как это делают настоящие спортсменки – учитывая каждый миллиметр поверхности воды и каждый участок тела – правильно держать ступню, под нужным углом. Валька послушно выполняла все инструкции.

Любому человеку после двух минут общения с Валькой становилось понятно, что Валька дура, но – исполнительная и не злая.

Когда Вальке исполнилось четырнадцать лет, тренер стал с ней спать. Сперва было неприятно, но исполнительная Валька вскоре привыкла.